<<
>>

§ 1.3. Субъекты и объекты корпоративных правоотношений

Характеристика корпоративных правоотношений как самостоятельного вида гражданских правоотношений дает основания говорить о том, что и их субъектами могут быть признаны лишь лица, являющееся субъектами граждан­ского права.

Современная правовая доктрина признает, что для придания како­му-либо абстрактному лицу статуса субъекта права необходимо нормативное признание лица в этой ипостаси[154], т.е. «для того, чтобы быть субъектом права необходимо быть признанным таковым самим правом»[155]. Отечественное зако­нодательство признает статус субъектов гражданского права за: 1) физически­ми лицами (гражданами РФ, иностранными гражданами, лицами без граждан­ства); 2) юридическими лицами (российскими и иностранными); 3) публично­правовыми образованиями (РФ, субъектами РФ, муниципальными образова­ниями)[156]. С учетом этого представляется необходимым рассмотреть возмож­ность участия указанных лиц в корпоративных правоотношениях.

Приступая к анализу субъектного состава корпоративных правоотношений следует указать, что в науке нет споров по поводу признания статуса субъекта

этих правоотношений за самой корпоративной организацией[157], т.к. она облада-

«*

ет всеми, без исключения, признаками юридического лица, а также ранее отме­ченными, только ей присущими, свойствами. В числе признаков юридического лица в целях настоящего параграфа особо следует выделить организационное единство, которое состоит из трех элементов: 1) наличие системы социальных взаимосвязей, благодаря которым различные лица объединяются в единое це­лое; 2) наличие определенной цели образования и функционирования; 3) нали-

чиє внутренней структурной и функциональной дифференциации[158]. Именно этот признак играет решающую роль в определении организационно-правовой формы юридического лица, от которой, как известно, зависит правовое поло­жение, порядок деятельности, а также внутреннее устройство любой организа­ции.

Корпоративная форма создает соответственно корпоративную внутрен­нюю структуру юридического лица, которой свойственна определенная функ­циональная дифференциация. Положение п. 1 ст. 53 ГК РФ, гласящее о том, что юридическое лицо приобретает права и принимает на себя юридические обя­занности через свои органы, дает возможность заключить, что уяснение струк­турной и функциональной дифференциации внутри хозобществ поможет опре­делить порядок и механизм их участия в корпоративных правоотношениях.

В результате анализа положений нормативных актов, определяющих пра­вовое положение хозобществ, усматривается, что они обладают особым внут­ренним устройством со своей характерной для них корпоративной системой ор­ганов. Эта система предполагает наличие как минимум высшего органа управ­ления, которым является ОС и единоличного исполнительного органа - гене­рального директора, директора и т.д. В АО обязательным также является созда­ние ревизионной комиссии или назначение ревизора (п. 1 ст. 85 Закона об АО). В эту систему органов могут также включаться совет директоров и коллегиаль­ный исполнительный орган (правление, дирекция и т.д.), а в структуру органов ООО и ОДО - также ревизионная комиссия (ревизор)[159]. В связи с тем, что ОС состоит из лиц, являющихся самостоятельными субъектами права, возникают сомнения в самостоятельности воли и интереса общества по отношению к воли и интересу его участников. Для устранения этих сомнений требуется провести анализ процесса формирования воли и интереса хозобщества.

При решении поставленной задачи следует исходить из того, что обозна­ченные понятия являются взаимосвязанными, т.к. «интерес является целепола­гающим фактором волевого поведения субъекта, осуществляемого для дости­

жения определенных целей»[160]. Необходимо также учитывать особенности во­леобразующих процессов внутри общества. Применительно к физическим ли­цам правопорядок, прежде всего, интересует процедура выражения воли (воле­изъявление), т.к. трудно, а иногда даже невозможно, установить процесс внут­реннего формирования воли этого лица, а тем более провести его правовое рег­ламентирование.

В отношении же хозобществ право в равной степени интере­сует как процедура формирования воли, так и процесс ее выражения.

Поскольку участниками хозобществ являются лица, обладающие само­стоятельной волей и собственным интересом, законодатель в интересах всех участников детально регламентирует механизм формирования воли и интереса общества. Данный механизм направлен на согласование интересов и воль всех участников и имеет конечной целью выработку интереса и воли общества, ко­торые не будут сводиться к интересу и воле конкретного участника. Такой под­ход объясняется тем, что любая корпоративная организация создается для дос­тижения определенных (главным образом предпринимательских) целей, при­чем цель ее создания — это продукт согласования целей всех лиц ее создающих. Невозможно в принципе создать юридическое лицо, если цели участников это­го процесса расходятся. Именно поэтому единственным возможным способом, позволяющим сохранить корпоративное образование и направить его деятель­ность на достижение заявленных при создании целей, является выработка уча­стниками единого интереса и единой воли. Единая общая цель сплачивает всех участников общества, формирует его интерес и направляет волю. «Единство цели создает единство воли»[161]. Как правильно подметил В.С. Кононов «в этом случае право не осуществляет функцию сплочения, а лишь использует эту за­кономерность и нормы права не должны приводить к «разрушению» регули­руемых отношений»[162]. Исходя из этого следует признать, что интересом и во­лей хозобщества будет признаваться единый интерес и единая воля его участ­ников. Единая воля участников в цивилистике иногда именуется «корпоратив­

ной волей»[163], что представляется оправданным. В отношении единого интереса участников по аналогии можно употреблять термин «корпоративный интерес».

Как уже раньше отмечалось, процедура формирования воли хозобщества устанавливается законом. Вместе с этим законодатель предусмотрел возмож­ность конкретизации и детализации указанной процедуры в учредительных до­кументах общества.

Единая цель определяется учредителями общества на учре­дительном собрании. На нем же утверждаются учредительные документы, соз­даются органы управления и контроля и избираются должностные лица обще­ства. После государственной регистрации общества корпоративная воля, а так­же единый (корпоративный) интерес формируются его органами в пределах компетенции, установленной законом и учредительными документами общест­ва. Принимая участие в работе общего собрания и голосуя на нем по вопросам повестки дня, участник тем самым принимает участие в формировании воли самой корпоративной организации, поскольку ОС является высшим органом ее управления. Думается, что голосование по вопросам повестки дня на общем со­брании в порядке, установленном ст.ст. 49, 57, 59 Закона об АО и ст. 37 Закона об ООО является единственным возможным для участника способом формиро­вания воли хозобщества. В случае избрания/назначения участника в иные орга­ны общества он также будет формировать корпоративную волю, однако при этом он будет действовать не в качестве участника, а в качестве должностного лица общества. Факт того, что должностное лицо одновременно является уча­стником общества, не имеет никакого юридического значения и не предостав­ляет ему никаких преференций по сравнению с другими должностными лицами того же органа. Такую позицию отстаивают и иные исследователи[164].

Воля и интерес общества может, как совпадать, так и не совпадать с волей и интересом конкретного его участника. В подтверждение выдвинутой позиции необходимо указать на то, что, установив единую цель общества, утвердив его учредительные документы, образовав органы и представив документы для его

регистрации, участники должны осознавать, что результатом их действий будет являться государственная регистрация корпоративного юридического лица и признание за ним статуса субъекта права. В силу этого, они соглашаются с принципом формирования воли и интереса общества, со способами волеизъяв­ления, с полномочиями его органов, а также порядком принятия ими решений. Это, в свою очередь, подтверждает их согласие с так называемым принципом «корпоративной демократии», установленным ст. 49 Закона об АО и п. 8 ст. 37 Закона об ООО. В соответствии с ним решения высшего органа управления общества принимаются большинством голосов его участников, если иное - не предусмотрено законом. Для принятия решений по особо важным вопросам деятельности общества необходимо квалифицированное большинство голосов его участников. Количество голосов, принадлежащих каждому участнику, пря­мо пропорционально размеру его доли участия в уставном капитале общества. Корпоративной волей в данном случае признается воля большинства. Участни­ки, устанавливая в учредительных документах общества полномочия его орга­нов (учитывая при этом положения законодательства), по сути делегируют им часть своей власти над обществом, оставляя за собой лишь право участвовать в работе его высшего органа управления, через который они могут влиять на процесс формирования корпоративного интереса и воли. Все это позволяет за­ключить о возможности расхождения воли и интереса хозобщества с волей и интересом конкретного его участника, например, в случае если большинство голосов будет отдано за решение, против которого голосовал участник. Следует также учитывать, что воля и интерес общества могут формироваться не только ОС, но и иными органами. В этом случае участник вовсе не принимает участия в процессе формирования корпоративной воли и интереса, в результате чего последние могут быть отличными от воли и интереса участника.

Подводя итоги вышесказанного, следует отметить, что хозяйственное об­щество является одним из субъектов корпоративных правоотношений, а также подчеркнуть самостоятельность его воли и интереса, в т.ч. и по отношению к воле и интересу его отдельных участников.

В связи с тем, что корпоративные правоотношения возникают по поводу участия лиц в корпоративных организациях, статус их субъектов целесообразно признать и за участниками хозобществ (корпоративных организаций).

Нормативное закрепление общего дозволительного положения о том, что участниками хозобществ могут быть физические и юридические лица, вовсе не означает, что все лица, признанные субъектами гражданского права, могут уча­ствовать в корпоративных организациях. В процессе анализа российского зако­нодательства можно выявить наличие нормативных запретов и ограничений на участие определенных категорий субъектов в корпоративных организациях.

Во-первых, согласно абз. 3 п. 4 ст. 66 ГК РФ государственные и муници­пальные органы не вправе выступать участниками хозобществ, если иное не ус­тановлено законом. Это правило получило свое отражение также в п.1 ст. 10 Закона об АО и п. 2 ст. 7 Закона об ООО. В связи с тем, что именно через ука­занные органы публично-правовые образования (РФ, субъекты РФ, муници­пальные образования) вступают в гражданские правоотношения, последние мо­гут приобретать статус субъектов корпоративных правоотношений лишь в спе­циально предусмотренных законом случаях. Эти случаи представляют собой исключения из сформулированного выше общего правила. Ярким примером та­кого исключения служит положение п. 1 ст. 25 Федерального закона «О прива­тизации государственного и муниципального имущества»[165], предоставляющее публично-правовым образованиям право по решению соответственно Прави­тельства РФ, органа исполнительной власти субъекта РФ или органа местного самоуправления выступать учредителями ОАО и вносить в их уставные капи­талы государственное или муниципальное имущество, а также исключительные права. При этом доля обыкновенных акций такого ОАО, находящихся в собст­венности публично-правовых образований и приобретаемых ими за счет вне­сенного в уставный капитал имущества, не может составлять менее чем 25% плюс одна акция от общего количества обыкновенных акций этого общества,

если иное не установлено Президентом РФ в отношении стратегических АСХ Кроме этого, возможность создания хозобществ с участием в них публично­правовых образований предусматривается также иными актами гражданского законодательства[166]. Сказанное позволяет констатировать ограниченную (толь­ко в случаях предусмотренных законом) возможность на прямое участие пуб­лично-правовых образований в корпоративных правоотношениях. Это ограни­чение не распространяется на случаи опосредованного участия этих образова­ний в корпоративных организациях через принадлежащие им унитарные пред­приятия и учреждения. Однако законодательство содержит определенные за­преты и ограничения в отношении и таких случаев. В этом плане примечатель­ным является положение п. 1 Распоряжения Правительства РФ от 17.06.2005 г. № 817-р[167] запрещающее федеральным государственным унитарным предпри­ятиям, федеральным казенным предприятиям и федеральным государственным учреждениям участвовать в уставных капиталах организаций, осуществляющих деятельность на рынке финансовых услуг, за исключением кредитных органи­заций. Уже имеющиеся у них доли участия в уставных капиталах таких органи­заций согласно п. 2 этого распоряжения должны быть переданы в казну РФ.

Во-вторых, в соответствии с абз. 5 п. 4 ст. 66 ГК РФ законом может быть запрещено или ограничено участие отдельных категорий граждан в хозобщест­вах, за исключением ОАО. Данное ограничение установлено, к примеру, в от­ношении гражданских служащих. Так, п. 4 ч. 1 ст. 17 Федерального закона «О государственной гражданской службе РФ»[168] указывает, что в связи с прохож­дением гражданской службы гражданскому служащему запрещается приобре­тать в случаях, установленных федеральным законом, ценные бумаги, по кото­рым может быть получен доход. Хотя по акциям может быть получен доход в виде дивидендов, это вовсе не означает невозможность приобретения граждан­

ским служащим акций всех АО, поскольку п. 4 ст. 66 ГК не допускает установ­ления каких-либо ограничений на участие отдельных категорий граждан в ОАО. С учетом этого следует заключить о существовании нормативного запре­та на приобретение гражданскими служащими акций ЗАО и о нераспростране­нии такого запрета на случаи приобретения ими акций ОАО. Наряду с этим ч. 2 ст. 17 ФЗ «О государственной гражданской службе РФ» обязывает гражданско­го служащего передать принадлежащие ему и приносящие доход ценные бума­ги, в т.ч. акции, доли участия в уставных капиталах организаций (включая ООО и ОДО) в доверительное управление в соответствии с гражданским законода­тельством в случае, если владение ими может привести к конфликту интересов. В силу предписания ч. 2 ст. 71 этого закона приведенная норма вступит в силу лишь после определения организации, уполномоченной на осуществление до­верительного управления принадлежащими гражданским служащим и прино­сящими доход ценными бумагами, в т.ч. акциями, долями участия в уставных капиталах организаций. Из анализа ч. 2 ст. 17 ФЗ «О государственной граждан­ской службе РФ» усматривается, что установленное в ней ограничение связано не с приобретением статуса субъекта корпоративных правоотношений, а с са­мостоятельной его реализацией. Следует также отметить наличие аналогичного ограничения и в отношении муниципальных служащих, т.к. п. 3 ст. 11 Феде­рального закона «Об основах муниципальной службы в РФ»[169] обязывает му­ниципального служащего передавать в доверительное управление под гарантию муниципального образования на время прохождения муниципальной службы находящиеся в его собственности доли (пакеты акций) в уставном капитале коммерческих организаций в порядке, установленном уставом муниципального образования в соответствии с федеральными законами и законами субъекта РФ.

В-третьих, согласно п. 2 ст. 88, п. 6 ст. 98 ГК РФ, а также абз. 2 п. 2 ст. 10 Закона об АО и абз. 3 п. 2 ст. 7 Закона об ООО хозобщество не может иметь в качестве единственного участника другое общество, состоящее из одного лица.

В-четвертых, учреждения могут быть участниками хозобществ лишь с раз­решения собственника, если иное не установлено законом (абз. 4 п. 4 ст. 66 ГК РФ). Из данного правила делается ряд исключений. Так. в соответствии с п. 2 ст. 298 ГК РФ если учредительными документами учреждению предоставлено право осуществлять приносящую доходы деятельность, то доходы, полученные от такой деятельности, поступают в самостоятельное распоряжение учреждения и могут использоваться им по собственному разумению, в т.ч. и в целях приоб­ретения долей участия в уставных капиталах хозобществ. Аналогичное правило в отношении< образовательных учреждений закреплено также в п. 7 ст. 39 и п.п.1, 2 ст. 47 Закона РФ «Об образовании»[170].

В-пятых, на основании п. 2 ст. 4 Федерального закона «Об иностранных инвестициях в РФ»[171] федеральными законами могут устанавливаться изъятия ограничительного характера для иностранных инвесторов, но только в той,ме­ре, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и интересов других лиц, обеспечения обороны и безопасности государства.

Кроме этого, определенные ограничения на участие в корпоративных ор­ганизациях могут содержаться в антимонопольном законодательстве, а также некоторых иных актах гражданского законодательства РФ.

Сказанное свидетельствует о том, что признание за лицом статуса субъекта права вовсе не означает, что оно может участвовать в корпоративных правоот­ношениях, поскольку самого факта признания за ним свойств субъекта права не достаточно для характеристики его в качестве субъекта определенных правоот­ношений. Применительно к некоторым категориям субъектов действуют ле­гальные запреты и ограничения на участие в корпоративных правоотношениях. Одни из них направлены на запрет/ограничение приобретения статуса участни­ка хозобществ, другие — на самостоятельную его реализацию. Субъекты граж­данского права, в отношении которых не установлены запреты/ограничения на

участие в хозобществах, могут приобретать статус субъектов корпоративных правоотношений и самостоятельно его реализовывать.

В последнее время на страницах юридической литературы довольно широ­кое распространение получило мнение о том, что к числу субъектов корпора­тивных правоотношений необходимо относить также органы корпоративного юридического лица[172]. Такая позиция обосновывается в частности тем, что ор­ганы общества участвуют в формировании и выражении его воли и интереса, а также обладают деликтоспособностью. С учетом этого представляется необхо­димым установить правовою природу органов корпоративной организации.

Вопрос о природе органов юридического лица в отечественном законода­тельстве и юридической науке решался не всегда одинаково. Гражданское за­конодательство имперского периода закрепляло представление об органах как представителях юридического лица[173]. Такой же подход унаследовал и ГК РСФСР 1922 года[174]. Аналогичное представление об органах юридических лиц занимало господствующее значение и в правовой литературе[175]. Некоторые по­ложения ныне действующего законодательства также создают почву для по­добной трактовки природы органов юридических лиц[176]. В силу этого некото­рые современные цивилисты высказывают мнения о том, что единоличный ис­полнительный орган является представителем юридического лица[177].

Представляется, что идея представительства юридического лица его орга­нами была воспринята благодаря тому, что в результате действий лиц, входя­щих в состав органов юридического лица, устанавливались, изменялись и пре­кращались права и обязанности непосредственно для самого юридического ли­ца, т.е. использовалась общая формула представительства. Но для признания

органа представителем юридического лица в настоящее время нет никаких ос­нований. Одним из признаков представительства является выражение предста­вителем своей воли[178]. Выражая свою волю представитель при этом действует в интересах представляемого, что не исключает наличие у него собственного ин­тереса. Действия представителя устанавливают, изменяют и прекращают граж­данские права и обязанности непосредственно для представляемого, в силу чего он должен обладать гражданской дееспособностью. Но, как правильно отмечал Н.С. Суворов, «если допустить, что органы юридического лица имеют собст­венный интерес и действуют как самостоятельные носители воли, то их необ­ходимо признать субъектами права»[179]. Именно поэтому вопрос о признании.за органом юридического лица статуса юридической личности считался В.А. ]^я- сенцевым «центральным в проблеме представительства юридического лица»[180].

Необходимость наличия у представителя статуса субъекта права явствует и из положений действующего законодательства, поскольку п. 1 ст. 182 ГК РФ указывает, что в качестве представителя может выступать «лицо». Для уста­новления значения термина «лицо» необходимо обратиться к Подразделу 2 Раздела 1 ГК РФ, в соответствии с которым к числу «лиц» относятся граждане (физические лица), юридические лица, а также публично-правовые образова­ния, т.е. все субъекты гражданского права. Как видим, указание на органы юридического лица как самостоятельных лиц - субъектов гражданского права в ГК РФ отсутствует. Вместе с этим, ГК РФ к субъектам гражданского права от­носит юридические лица, а не их органы. Сказанное подтверждается также по­ложением абз. 2 п. 1 ст. 2 ГК РФ, указывающим, что участниками регулируе­мых гражданским законодательством отношений являются граждане и юриди­ческие лица. В регулируемых гражданским законодательством отношениях мо­гут участвовать также РФ, субъекты РФ и муниципальные образования. Дан­

ный факт устраняет возможность признания за органами юридического лица статуса представителей в юридическом значении этого термина.

Учитывая все отмеченные выше сложности с применением «представи­тельской теории» органов юридического лица в середине XX века советская правовая доктрина, а вслед за ней и современная юридическая наука, восприня­ли концепцию органа, как части юридического лица. Такое понимание органов юридического лица впервые было представлено в немецкой юриспруденции в рамках органической теории юридического лица. Согласно указанной концеп­ции за органом юридического лица не признается статус юридической лично­сти, поскольку ею обладает само юридическое лицо. Именно оно принимает участие в гражданском обороте, действуя при этом через свои органы, как часть целого. Действия органов (части целого) в пределах предоставленных им пол­номочий считаются действиями самого юридического лица (целого). Эта, тео­рия устраняет слабые стороны теории представительства. Положения ныне действующего гражданского законодательства свидетельствует о признании теории «органа как части юридического лица» на законодательном уровне[181].

Непризнание за органами юридического лица статуса субъектов граждан­ских правоотношений позволяет автору не согласиться с мнением исследовате­лей, указывающих на существование между ОС и исполнительными органами хозобщества правоотношений, которые обладают корпоративной природой[182]. По этим же причинам нельзя согласиться и с учеными, относящими к числу особых субъектов корпоративных правоотношений органы корпоративной ор­ганизации[183] «как волеформирующие и/или волеобразующие подразделения юридического лица исключительно или в качестве обязанной стороны»[184].

Вместе с этим представляется неоспоримой возможность существования правоотношений между хозобществом и лицами, входящими в состав его орга­нов. Эти правоотношения по своей природе могут быть как трудовыми (напри­

мер, отношения’между обществом и лицом, осуществляющим’функции едино­личного исполнительного органа, возникающие из трудового договора), так и гражданскими (например, отношения по установлению и выплате отступ ногов случае-досрочного прекращения- полномочий единоличного исполнительного органа, отношения между обществом и членами его совета*директоров* и реви­зионной комиссии[185], отношения по возмещению убытков, причиненных обще­ству виновными действиями членов/его органов управления- и т.д.), Граждан­ские правоотношения! между обществом и лицами, занимающими должности в его органах, носят обязательственный; а не корпоративный характер. В связи с этим они не входят в предмет настоящего исследования.

Будучи самостоятельными субъектами гражданского права, участники хо­зобществ могут вступать в гражданские правоотношения между собой, но эти правоотношения по своей правовой природе не будут корпоративными. Чаще всего они облекаются в форму обязательственных правоотношений или право­отношений, элементом которых являются преимущественные права[186].

Подводя итоги следует заключить, что субъектами корпоративных право­отношений являются хозобщества с одной стороны и его участник(и) с другой. Общество выступает в корпоративных правоотношениях как единый» субъект, но все его функции реализуются через* его органы. Не обладая свойствами субъектов гражданского права, органы общества, как корпоративной организа­ции, не могут быть признаны участниками корпоративных правоотношений.

Характеристика корпоративных правоотношений будет не полной без ана­лиза их объекта. Этот анализ разумно осуществлять посредством исследования более общей правовой категории такой как «объект гражданских правоотноше-

ний», поскольку корпоративные правоотношения, будучи одним из видов гра­жданских правоотношений, должны обладать признаками и свойствами по­следних. На основе полученных в результате такого исследования выводов со­отнесенных с особенностями самих корпоративных правоотношений и должна строиться система взглядов на их объект.

В цивилистической науке, равно как и в теории права категории «объект правоотношения» посвящено большое количество работ[187]. При этом* в юриди­ческой литературе усматриваются как монистический (М.М, Агарков, Н.Д. Егоров, О.С. Иоффе[188], Я.М. Магазинер и др.), так и плюралистический (С.В. Артеменков, Д.М. Генкин, В.П. Мозолин, И.Б. Новицкий, М. Строгович, Е.А. Суханов и др.) подход при определении круга объектов правоотношений. Ав­торы, исповедующие монистический подход в процессе решения вопроса об

объекте гражданского правоотношения, определяют его через какое-либо одно явление внешнего мира (действие или вещь), в то время как сторонники плюра­листического подхода указывают, что в качестве объектов гражданского право­отношения будут выступать несколько явлений объективной действительности (действия, вещи, иные материальные и нематериальные блага). По данному во­просу известны также различные комплексные вариации, во многом нивели­рующие указанные подходы за счет своей многоступенчатости.

Невзирая на то, что сторонники монистических взглядов на проблему объекта гражданского правоотношения сходятся в определении данной катего­рии через одно явление, они концептуально расходятся в представлениях об этом явлении. Определяя объект гражданского правоотношения как то, на что направлена деятельность его участников[189], М.М. Агарков отмечал, что объек­том как вещных, так и обязательственных прав является вещь или «прежде все­го вещь»[190]. По его мнению «поведение обязанного лица не может быть объек­том прав, поскольку нельзя считать лицо объектом чужого права»[191]. Учитывая это М.М. Агарков приходит к выводу, что объектами гражданских правоотно­шений являются вещи или «прежде всего вещи».

Такие взгляды на объект гражданских правоотношений вызывают опреде­ленные опасения, т.к. порождают существование безобъектных гражданских правоотношений, поскольку некоторые из них никоим образом не направлены на вещь. Высказываясь по этому поводу М.М. Агарков отмечал, что «нередко то, на что направлено действие, составляющее содержание обязанности долж­ника, не имеет общего значения в области гражданского права»[192]. Опираясь на данную мысль, он приходит к заключению о том, что объект гражданского пра­воотношения является внешним условием существования, а не необходимым элементом гражданского правоотношения.

Система взглядов М.М. Агаркова на объект гражданского правоотношения не получила широкого распространения в науке, но стала известной благодаря

ее справедливой критике со стороны научного юридического сообщества, вид­нейшим представителем которого стал О.С. Иоффе. Он указывал, что отрица­ние за объектом значения элемента гражданского правоотношения приводит к выводу о возможности существования безобъектных правомочий и обязанно­стей субъектов этих правоотношений. Но «права, не имеющие своего объекта права, которые ни на что не направлены, лишены всякого смысла для их носи­телей и не являются поэтому правами в действительном значении этого сло­ва»[193]. Кроме этого, О.С. Иоффе справедливо отмечал, что нельзя не признавать действия (поведение) обязанного лица объектами гражданских правоотноше­ний на том основании, что лицо не может быть объектом чужого права, по­скольку человеческое поведение не тождественно человеческой личности, по­этому признание действий (поведения) конкретного лица объектом правоотно­шения не влечет за собой превращения самого лица в объект права[194]. Более то­го, в этом случае объектом правоотношений является не поведение лица в це­лом, а лишь его отдельные конкретные действия. Еще Гегелем была выдвинута позиция о «возможности отчуждения отдельных продуктов человеческого осо­бенного, физического и духовного умения, а также возможной деятельности и ограниченного во времени потребления другому без ущерба для самой лично­сти, т.к. они вследствие этого ограничения получают внешнее отношение к то­тальности и всеобщности отчуждателя. Этого нельзя сказать об отчуждении по­средством работы всего конкретного времени и тотальности продукции, по­скольку в этом случае собственностью другого становится всеобщая деятель­ность и действительность, а, следовательно, человеческая личность»[195]. Анало­гичная по существу точка зрения отстаивалась и большинством дореволюцион­ных российских цивилистов[196].

На основе критики позиции М.М. Агаркова получила широкое распро­странение еще одна монистическая концепция объекта, зародившаяся еще в се­

редине XIX века в Германии[197] и отрицающая за вещами свойства объекта гра­жданского правоотношения. Эта концепция была поддержана учеными, как во Франции[198], так и в дореволюционной России[199], а также некоторыми советски­ми правоведами периода НЭПа[200]. Последователем «антивещной» концепции объекта был и О.С. Иоффе. В своих исследованиях он отталкивался от тезиса о том, что объектом гражданского правоотношения является то, на что это пра­воотношение оказывает или может оказать воздействие[201]. В обоснование такой точки зрения он указывал на аналогичное понимание объекта в философии, а. объект, безусловно, является также и философской категорией. В результате этого, О.С. Иоффе приходит к выводу, что в качестве единого и единственного объекта гражданского правоотношения (как отношения между субъектами, а не отношения между субъектом и объектом) следует рассматривать поведение людей, выраженное в действиях или в воздержании от действий[202].

Сказанное выше свидетельствует о наличии в рамках монистического под­хода двух кардинально противоположных концепций объекта гражданского правоотношения. Каждая из них стремится исключить противоположную ей теорию. Однако ни одна из этих концепций не соответствует в полном объеме действительному положению дел, поскольку абсолютизация вещи с неизбежно­стью приведет к одновременному сочетанию в ней объектов многих правоот­ношений - вещных и обязательственных, в то время как значительную часть обязательств вовсе сделает безобъектными. Напротив, абсолютизация дейст­вий, хотя и исключает существования безобъектных правоотношений, но при­водит к уравниванию носителей любых прав, обуславливая выводы об облада­нии различными собственниками одним и тем же объектом права собственно­сти[203]. В связи с этим заслуживает внимания плюралистический подход к опре­делению круга объектов гражданских правоотношений. Плюралистические

теории исходят из необходимости дифференцированного подхода к решению проблемы объекта в зависимости от вида гражданских правоотношений.

Как уже отмечалось, носитель права в вещных правоотношениях может осуществлять это право, а, следовательно, и удовлетворять свой интерес за счет полезных свойств вещи без содействия обязанных лиц путем непосредственно­го воздействия на принадлежащую ему вещь. Из данного положения усматри­вается наличие тесной связи между носителем вещного права и вещью, которая выражается в принадлежности этой вещи управомоченному. Причем обязан­ность всех третьих лиц не препятствовать собственнику в осуществлении его прав через непосредственное воздействие на принадлежащую ему вещь носит пассивный характер. В связи с этим возникает следующая дилемма: чему от­дать предпочтение при решении вопроса об объекте вещных правоотношений, пассивной обязанности третьих лиц или самой вещи, принадлежащей управо­моченному лицу, за счет полезных свойств которой удовлетворяется его инте­рес и путем воздействия на которую осуществляются вещные права их носите­лем? В процессе решения данной дилеммы следует согласиться с В.В. Ровным, который полагает, что предпочтение должно отдаваться в соответствии с режи­мом конкретной отрасли права. Так, если в уголовном праве объект правоот­ношения собственности целесообразней определять через необходимость со­блюдения установленных данной отраслью запретов, а значит - через пассив­ное поведение всех несобственников, то в цивилистике, где запреты и предпи­сания имеют существенно меньшую значимость в сравнении с дозволениями, напротив, выбор должен быть сделан в пользу вещи[204]. К тому же, как правиль­но отмечает А.К. Юрченко, абсолютизация действий в качестве объектов пра­воотношений с неизбежностью подводит к предположению, что правоотноше­ние может быть нарушено только лишь посягательством на поведение субъек­та, в то время как посягательство на вещь в лучшем случае следует считать фактом, с которым связывается возникновение нового правоотношения, но ни­

как не последствия нарушенного[205]. Сказанное указывает на необходимость признания вещей объектами гражданских правоотношений. Учитывая то, что правомочия носителя вещного права связаны с обладанием вещью, а также с

J

возможностью воздействия на нее для удовлетворения интереса управомочен­ного за- счет полезных свойств вещи, именно она и будет выступать в качестве объекта права. Это означает, что объект правоотношения и объект права в вещ­ном правоотношении совпадают.

В обязательственном же правоотношении интерес управомоченного лица может быть удовлетворен только при условии, что ему будет оказано содейст­вие со стороны обязанного лица/лиц путем совершения им/ими определенных действий в его пользу. Во главу угла здесь ставятся действия обязанной сторо­ны, которые она должна совершить в связи с наличием права у его носителя. Следовательно, именно эти действия будут выступать в роли объекта права в обязательственном правоотношении. Но так как поведение обязанной стороны обеспечивается не только при помощи субъективных прав, предоставленных управомоченному, но и посредством возложенных на нее юридических обязан­ностей, то объектом прав и объектом обязанностей в обязательственном право­отношении, а, следовательно, и объектом самого правоотношения будут высту­пать одни и те же действия — действия обязанной стороны[206].

Проведенный анализ позволяет утверждать, что объектами гражданских правоотношений в равной степени являются как вещи, так и действия[207]. Такое понимание объекта позволяет не рушить существующие правовые конструк­ции[208], а также представляется более практичным и объективным, т.к. в боль­шей мере отображает истинный характер регулируемых гражданским правом

общественных отношений, что позволяет минимизировать влияние правовых конструкций на саму их сущность.

Думается, что выводы, полученные в результате проведенного выше ис­следования, должны быть учтены при установлении объекта корпоративных правоотношений. Осуществляя анализ корпоративных правоотношений не трудно заметить, что в рамках этих правоотношений в абсолютном большинст­ве случаев интерес управомоченного лица может быть удовлетворен только при условии, что ему будет оказано содействие со стороны обязанного лица путем совершения им определенных действий в его пользу. Так, интерес участника в получении информации о деятельности хозобщества удовлетворяется путем предоставления ему соответствующей информации обществом; дивидендный интерес участника удовлетворяется путем выплаты обществом объявленного размера дивиденда; интерес общества в получении вкладов удовлетворяется путем внесения участниками этих вкладов и т.д. В такой ситуации основное значение приобретают действия обязанной стороны, которые она должна со­вершить в связи с наличием корпоративного права у его обладателя. Следова­тельно, именно действия обязанной стороны в абсолютном большинстве слу­чаев будут являться объектом права в корпоративном правоотношении. В связи с тем, что эти же действия будут являться и объектом корпоративных обязанно­стей в абсолютном большинстве случаев их (действия обязанной стороны) и следует считать объектами корпоративных правоотношений.

Однако в некоторых случаях интерес участника может быть удовлетворен при отсутствии содействия со стороны корпоративной организации, т.е. без со­вершения последней определенных действий в пользу участника. Такая ситуа­ция возможна в случае противоправного отказа хозобщества от созыва внеоче­редного ОС по требованию его участника(ов), обладающего(их) не менее 10% от общего количества голосов, принадлежащих всем участникам общества, или не совершение обществом действий по созыву такого ОС в установленный за­коном срок после соответствующего обращения участника(ов). В этом случае интерес участника(ов) может быть удовлетворен его(их) собственными дейст­

виями путем самостоятельного созыва внеочередного ОС. Закон предоставляет участнику(ам) все необходимые для созыва и проведения такого ОС полномо­чия. На общество в данном случае возлагается пассивная обязанность не пре­пятствовать участнику в реализации его права, а, следовательно, и в удовлетво­рении его интереса. Сказанное порождает вполне закономерный вопрос: можно ли включать собственные активные действия носителя корпоративного права, с помощью которых осуществляется самостоятельное удовлетворение управомо­ченным его корпоративных интересов в объект корпоративных правоотноше­ний или все же предпочтение следует отдать пассивной обязанности лица, ко­торое должно воздерживаться от действий, препятствующих управомоченному в осуществлении им этих действий? По мнению автора настоящего исследова­ния, этот вопрос должен решаться так же, как и вопрос об объекте вещных пра­воотношений, т.е. в пользу собственных положительных действий управомо­ченного лица, поскольку в цивилистике запреты имеют существенно меньшую значимость по сравнению с дозволениями. При этом следует подчеркнуть, что возможность признания собственных действий управомоченного объектами не­которых гражданских правоотношений уже отмечалась отечественными циви­листами[209]. Проведенный анализ дает основания говорить о том, что в исклю­чительных случаях собственные положительные действия управомоченного лица могут включаться в объект корпоративных правоотношений.

В юридической литературе существует мнение, что «объектами корпора­тивных отношений выступают не только действия, но и вещи — имущество, вносимое в качестве вклада в уставный капитал организации, денежные средст­ва, получаемые в качестве доли прибыли, подлежащей распределению среди участников, иные имущественные выгоды, предоставляемые участникам кор­поративной организации, а также ликвидационная квота»[210]. Не обращая вни­мание на смешение в приведенной цитате таких понятий как «вещи» и «имуще­ство» следует отметить, что в действительности все перечисленные материаль­

ные блага являются не объектами корпоративных правоотношений, а объекта­ми действий субъектов этих правоотношений, которые в свою очередь являют­ся объектами корпоративных правоотношений. Другими словами, они высту­пают в роли объекта объектов корпоративных правоотношений.

Учитывая вышеизложенное, а также отмеченные ранее сущностные харак­теристики корпоративных правоотношений к их объектам следует относить: действия, связанные с организацией и обеспечением процесса управления\'хо­зобществом и закрепленным за ним имуществом; действия, связанные с пре­доставлением информации о деятельности общества, а также с нераспростране­нием его конфиденциальной информации; основанные на участии действия, связанные с получением участниками имущества общества; действия, связан­ные с внесением вкладов в уставный капитал и имущество хозобщества.

Анализ объекта корпоративных правоотношений позволяет заключить, что он обладает определенной спецификой, которая не присуща объекту других от­носительных гражданских правоотношений (обязательств). Помимо отмечен­ных выше его особенностей следует подчеркнуть, что он не обладает свойством определенности, т.е. действия, входящие в объект корпоративных правоотно­шений, не конкретизированы. Так, никоим образом не определены (и в принци­пе не могут быть определены) конкретные действия участника по управлению корпоративной организацией. Законодатель в частности предоставляет участ­никам возможность принимать участие в управлении делами организации по­средством участия с правом голоса в работе ОС, предъявления требования о со­зыве внеочередного ОС, самостоятельного созыва такого ОС, внесения пред­ложений в повестку дня ОС. Но, ни нормы права, ни положения уставов хозоб­ществ, не устанавливают, каким образом участник может или должен голосо­вать по тому или иному вопросу, вынесенному на рассмотрение ОС, равно как и не содержат конкретного перечня иных его действий по реализации своего права на участие в управлении делами общества. Не конкретизированы также действия по выплате участникам дивидендов, равно как и сроки, а также пе­риодичность их совершения, поскольку: во-первых, заранее нельзя определить

конкретный размер дивидендов, которые будут выплачены участникам за весь период существования корпоративных правоотношений; во-вторых, неизвестен конкретный состав имущества, которым будут выплачены дивиденды; в- третьих, законодатель устанавливает лишь периоды, по результатам которых общество может объявлять о выплате дивидендов, но никак не периодичность их выплаты; в-четвертых, не установлены конкретные сроки выплаты объяв­ленных дивидендов, а предусмотрен лишь максимально возможный срок их выплаты и т.д. Более того, дивиденды участникам могут вовсе не выплачивать­ся по тем или иным причинам, напр. ввиду негативных финансовых показате­лей деятельности общества, в силу отсутствия решения ОС о выплате дивиден­дов, в случае реинвестирования прибыли в развитие общества. Не отличаются конкретизацией и действия по выплате участникам ликвидационной квоты, по­скольку нельзя определить точный размер ликвидационной квоты, неизвестно имущество, ее составляющее, не поддаются даже приблизительному определе­нию сроки ее выплаты и т.д. Не исключена ситуация, когда участники вовсе не получат часть имущества общества или его стоимость при ликвидации общест­ва ввиду его отсутствия после расчетов с кредиторами. Конкретно не определе­ны и действия по предоставлению участнику информации об обществе, т.к. нельзя заранее предусмотреть какая информация и в каком объеме может пона­добиться участнику, вследствие чего будет запрошена им у общества или будет предоставлена участнику в силу указания императивных норм права. Анало­гичный вывод можно сделать и в отношении действий по внесению вкладов в уставный капитал и имущество общества. Так, с момента проведения учреди­тельного собрания можно точно установить какое имущество, в каком составе и в каком объеме вносится участниками в уставный капитал общества. Однако нельзя даже приблизительно предположить размер и состав вкладов участников в уставный капитал общества при его дальнейшем увеличении и т.д.

Отмеченное выше позволяет говорить о том, что объектом корпоративных правоотношений будет выступать не отдельное определенное действие или оп­ределенная совокупность действий, а множество заранее неустановленных (в

смысле невозможности их конкретизации) действий обязанных, а в исключи­тельных случаях также управомоченных лиц, связанных с реализацией корпо­ративных прав субъектами корпоративных правоотношений.

Проанализировав сферу существования, юридическую природу и отдель­ные элементы структуры корпоративных правоотношений можно дать сле­дующие определение данному виду гражданских правоотношений. Корпора­тивные правоотношения - это основанные на участии в корпоративных органи­зациях (АО, ООО и ОДО) относительные гражданские правоотношения иму­щественного характера, которые возникают между корпоративной организаци­ей и ее участниками и связанны с реализацией и защитой субъектами этих пра­воотношений, принадлежащих им корпоративных прав и исполнением возло­женных на них корпоративных обязанностей.

<< | >>
Источник: Кулик Александр Анатольевич. КОРПОРАТИВНЫЕ ПРАВА В СИСТЕМЕ ГРАЖДАНСКИХ ПРАВ. ДИССЕРТАЦИЯ на соискание ученой степени кандидата юридических наук. Москва - 2009. 2009

Еще по теме § 1.3. Субъекты и объекты корпоративных правоотношений:

  1. §2. Субъекты и объекты брачных правоотношений.
  2. § 2. Объект корпоративных информационных правоотношений в деятельности хозяйственных обществ
  3. § 1. Субъекты корпоративных информационных правоотношений в деятельности хозяйственных обществ
  4. Субъекты и объект корпоративного конфликта
  5. § 1. Корпоративные информационные правоотношения, возникающие в связи с уведомлением о проведении общего собрания участников корпоративной организации
  6. Искусственно созданные природные объекты как объекты экологических правоотношений
  7. § 2. Корпоративные информационные правоотношения, возникающие в связи с заключением корпоративных договоров
  8. Глава 2. Корпоративные конфликты в системе корпоративных правоотношений
  9. Характеристика корпоративных правоотношении
  10. § 3. Основания возникновения корпоративных информационных правоотношений в деятельности хозяйственных обществ
  11. § 3. Содержание корпоративных информационных правоотношений в деятельности хозяйственных обществ
  12. § 1. Предпосылки и основания возникновения и прекращения корпоративных правоотношений.
  13. § 4. Форма корпоративных информационных правоотношений в деятельности хозяйственных обществ
  14. § 1.1. Сфера существования корпоративных правоотношений
  15. Обязательственные гражданские правоотношения как объекты обеспечения неустойки (в широком смысле)
  16. § 1. Понятие и правовая природа корпоративных информационных правоотношений в деятельности хозяйственных обществ
  17. Корпоративные правоотношения по обеспечению структуры акционерного капитала
- Авторское право - Аграрное право - Адвокатура - Административное право - Административный процесс - Арбитражный (хозяйственный) процесс - Банковское право - Вещное право - Государство и право - Гражданский процесс - Гражданское право - Дипломатическое и консульское право - Договорное право - Жилищное право - Земельное право - Избирательное право - Информационное право - Исполнительное производство - История государства и права - История политических и правовых учений - Конкурсное право - Конституционное право - Корпоративное право - Криминалистика - Криминология - Медицинское право - Международное право. Европейское право - Муниципальное право - Налоговое право - Наследственное право - Нотариат - Обязательственное право - Оперативно-розыскная деятельность - Права человека - Право социального обеспечения - Право ценных бумаг - Правоведение - Предпринимательское право - Прокурорский надзор - Римское право - Семейное право - Сравнительное правоведение - Страховое право - Судебная экспертиза - Судебные и правоохранительные органы - Таможенное право - Теория государства и права - Трудовое право - Уголовно исполнительное право - Уголовное право - Уголовный процесс - Философия права - Финансовое право - Хозяйственное право - Экологическое право - Юридическая психология -