<<
>>

§1. Интуиция Единого как начало познания

В этом параграфе интуиция будет рассмотрена как априорное условие понимания. Фактически мы говорим здесь о том, какого рода интуитивные акты являются всеобщими и необходимыми для начала понимания.

Вследствие доопытной природы подобной интуиции, её следует определить как априорную интуицию. Так, в феноменологии Э. Гуссерля «...существуют многообразные модусы внутренней интуиции...».[95] Мы применим подобное подразделение на модусы в теории неоплатонизма, картезианства и трансцендентализма в следующем порядке: модус интуиции идеи Единого, модус интуиции идеи единого Я и модус интуиции идеи «Я есть». То есть, интуиция будет рассматриваться в «кооперации» трех априорных идей - Единого, Я и Я есть.

То, что априорное знание имеется у человека, доказал ещё Платон в «Меноне». В диалоге мальчик, не владея азами геометрии, путем наведенных вопросов, выводит геометрическую теорему. Такое знание, несомненно, имеет интуитивную природу. Априорное и интуитивное начало познания представлены Платоном в анамнезисе, в воспоминаниях души об идеях, которые она созерцала в идеальном мире. Платон считал знание врожденным, однако в дальнейшем не все с этим согласились. Так, Кант вводит понятие априорного знания, которое также вызывает множество дискуссий особенно со стороны реалистов. Если в воззрениях идеалистов наличие исследований по такому вопросу не вызывает сомнений (Платон, Кант и так далее), то в воззрениях

реалистов, в том числе современных, такие примеры тоже обнаруживаются. Так представитель аналитической философии Э. Соса (2007) считает, что исследования интуиции должны истолковываться не как исследование концепций, но как исследование априорных истин. Некоторые противники использования интуиции как доказательства в аналитической философии признают, что интуиции имеют «особую связь с априори».[96] Целью рассмотрения данного параграфа не является приведение аргументов за или против позиций идеалистов или реалистов, но выявление общих, повторяющихся идей.

Модусы интуиции дают узреть в акте созерцания то, что недоступно к усмотрению с помощью дискурсивной деятельности. Данные интуиции осуществляются на дорефлексивном уровне, однако имеют характер необходимых условий познания. Так, в феноменологии подчеркивается важность дорефлексивного cogito, созерцания, в котором фундирован жизненный мир человека. В этом смысле мы рассматриваем интуицию как сверхсознательный феномен, в отличие от сознательного интеллекта, бессознательного и подсознательного инстинкта. В системе познавательных способностей выделяют две формы - интуиция и дискурсия. Интуиция обычно рассматривается как непосредственное целостное восприятие, либо как догадка, связанная непосредственно с областью искомого решения, но при этом не имеющая формы умозаключения. Дискурсия же, подразумевает опосредованный, понятийный характер умозаключений. Начало не должно быть опосредованным, поэтому интуиция это начало познания. Так, Платон в речах Сократа демонстрирует недостаточность следования только логическим выводам. Очевидно, что выводам изначально должно предшествовать интуитивное созерцание. Даже согласно антиинтуитивисту Ч. Пирсу познание

«.может быть интуицией только на первой ступени». [97]Это ещё один довод видеть в интуиции начало познания это то, что она никогда не воспроизводится дважды.

Логично начинать познание с простого. Однако простое не несет в себе уничижительного оттенка, поскольку самое простое это Единое. Единое в историческом преломлении можно обнаружить также в понятиях «Бог», «Объект», «Субъект». По Плотину, вещи уподобляются Единому, отражают в себе его образ. В Едином не может быть различия, поскольку в нем ничего кроме единства нет. По этой причине в нем нет и мышления, которое характеризуется двойственностью. Двойственность вносит многообразие, что противоречит сути единства. Единое - это то, что однородно, что не имеет частей, в отличие от целого. Но целое состоит из частей. Если из целого убрать часть, оно не будет целым.

Как, например, мотоцикл со всем комплектом запчастей, укомплектованный и в рабочем состоянии будет целым. Он не будет единым, так как состоит из множества разнообразных по своему составу и предназначению запчастей. Но он будет целым, пока мы не лишим его какой- нибудь запчасти, например, колеса. Без одного колеса такое средство передвижения уже не будет целым.

Можно отметить, что в механическом, искусственном конструкте часть будет первичнее целого, поскольку без части значимость целого теряется. Из Единого ничего убрать, как из мотоцикла, невозможно. Но можно разделить Единое на многое, внеся в единство разнообразие, различив в Едином то, что не тождественно. Это категория, которая может быть осмыслена либо абстрактно, либо в качестве восприятия психических феноменов, либо в форме органического единства в гегелевском смысле. В этом случае следует отметить, что целое первичнее части, поскольку с утерей части сущность целого остается той же. Идеи о разделении органичного и неорганичного целого разработаны в философских системах Гегеля и Шеллинга. Впрочем, о целом и Гуссерль пишет,

что нельзя считать таковым «простую совокупность каких-либо содержаний».[98]Невозможность считать целым совокупность частей имеет своей причиной тип связей частей в целом. Части либо взаимопроникают друг в друга, либо нет. (Гуссерль). Соответственно соотнесенность частей у Гуссерля напоминает скорее круги Л. Эйлера. Соглашаясь с Гуссерлем в том, что целое есть более сложное понятие, чем простая совокупность частей, будем подразумевать под целым феномен, в котором есть множество частей.

Мы начнем работу не с анализа чувственных восприятий, а с категориального созерцания, как это принято в феноменологии. Интуитивное усмотрение всеобщего дается при этом непосредственно. Отсутствие такой способности у философа ущербно, поскольку такое «отсутствие не заменить никакой эрудицией».[99] Каковы условия мысли о Едином? Попробуем понять это с точки зрения интуиции. Размышления о Едином присутствуют в космологии Платона и Плотина.

Здесь допускается, что в природе Единое не встречается, значит Единого не существует. Дальнейший ход рассуждений: существуют только целое, идеальным прообразом которого является Единое. У Единого не может быть частей, поскольку оно становится многим, если оно мыслится как соотнесенное с другим. Если же его так не мыслить, то его и мыслить вообще невозможно. Без частей оно не имеет ни начала, ни конца, оно, таким образом, беспредельно, лишено какой-либо формы. Не имеет Единое и определенного местоположения в пространстве, поскольку тогда оно бы могло взаимодействовать с тем, что Единым не является, сразу же приобретая статус многого. То есть, если мы определяем нечто в таком то положении покоя или движения, то это автоматически приводит нас к положению о том, что это нечто обладает признаком многого, но Единым быть не может. Платон приводит также аргумент, касающийся не только отсутствия у Единого отличия от самого себя

или от иного, но и отсутствия тождественности самому себе. В этом положении Платон демонстрирует логику диалектики: если у Единого отсутствует различие, то противоположность различия - тождество, так же должна отсутствовать. Кроме того, если нечто тождественно самому себе, то это нечто существует. Ведь если А = А, то А есть, существует. Иначе откуда бы мы взяли равенство?

У Платона Единое - это хаос, в котором нет границ, нет порядка. «Следовательно, существующее единое есть, надо полагать, одновременно и единое, и многое, и целое, и части, и ограниченное, и количественно бесконечное»,[100]- писал Платон. Предположим тождество Единого с самим с собой и вследствие этого его существование. Если Единое есть, то связка «есть» причисляет Единое к Бытию. Если есть Единое и есть бытие Единого, то это уже удвоение. В таком случае то, что состоит из двух частей, представленных в существующем Едином как существующее (одна часть) и Единое (другая часть), есть уже целое, так как из частей состоит целое. Как можно заметить, Бытие лишает Единое своей природы и делает его целым, состоящим из частей. А целое, как мы уже доказывали выше, Единым не является. Таким образом, подтверждается тезис о том, что существовать Единое не может, если же оно существует, оно превращается в целое, состоящее из частей, то есть во многое.

Знать о Едином позволяет модус априорной интуиции. Интуиция - это начало познания, импульс познавательного акта. В акте интуиции, её можно представить как точку, в которой сосредоточена идея Единого. В проективном представлении интуиция точечная, а из точки всё и происходит. Так, В.В. Бибихин, ссылаясь на интуицию Анаксагора, указывает на то, что точка совпадает с бесконечной величиной «...в суждении Анаксагора об одинаково большой и малой величине всего».[101] Точка отсылает нас к характеристике Единого как беспредельного. Вследствие того, что в ней сокрыто Единое,

интуиция непознаваема, но в интуиции есть и целое, которое содержит части, и мы можем выделить в интуиции какой-то смысл, поскольку целое познаваемо.

Дальнейшее развитие познания в подобном проективном представлении осуществляется в следующем последовательном ряду: после точки следует линия. Интуиция не только точечна, этот способ познания может иметь образ вышедшей из точки линии. Поскольку интуиция целого может состоять из частей, она репрезентируется как линия. Однако из этого не следует, что линия состоит из точек, это такой графический образ интуиции целого. Целое познаваемо, поскольку имеет части, но точка частей не имеет, части есть у линии. Интуиция - это точка и исходящая из нее линия одновременно. Поэтому в ней есть то, что не поддается познанию, а есть то, что можно перевести на дискурсивный язык и понять. Назовем это диагностицизм (от диа-лектический а­гностицизм), в котором в одной способности заключены две возможности - познание и невозможность познания одновременно.

Такого объекта как точка в материальном мире не существует, равно как и Единого, но мы можем себе его представить абстрактно, или изобразить, условно приняв некий знак за точку. Суть интуиции в созерцании такой изначально несуществующей абстракции, способной реализоваться в мире. В проявленной точке в символическом смысле и интуиция и понимание состоялось, поскольку интуиция дает ответ на возникающий вопрос, а там где существует вопрос и ответ, ещё с философии Платона, записанной в диалогах в форме вопросов и ответов, укоренено понимание. Поэтому на первом этапе интуиция и понимание тождественны. На следующем шаге к созерцанию прибавляется образ и имя. Это уже линия, которая изошла из точки, порождена ей. Прибавленный образ и имя не дают ещё различения, они сокрыты в этой линии, имеются в ней, но не имеют четких границ, материального носителя. Как в семечке содержится большое растение со стволом, листьями и плодами, которые появятся после того, как оно прорастет. Исходная интуиция - это не различенная связь субъекта и объекта. Субъект и объект в такой связи одно

целое, поскольку каждая вещь в первом обращении к интуиции представляется как единица, она одна. Познание начинается с единицы. Это первичное схватывание отдельно взятой вещи происходит благодаря интуиции. Интуиция мгновенна, а мгновение это и есть единица, так же как и точка. Разовое событие встречи Единого со многим. Так начинается познание. На этой стадии пока рефлексии нет, но понимание уже состоялось, без рефлексии. В итоге интуиция актуально точечна, потенциально линейна и одноразова.

Всякое познание имеет в своём условии дорефлексивное опознавание своего Я, это продумал и описал в своей философии Декарт. То же самое, только методологически тщательнее делали Кант, Гуссерль. «Я» - едино в своей сущности. Если нет единства трансцендентальной апперцепции, как выражался великий немецкий философ, нет и никакого познания. Существуют условия наших понятий и представлений, которые находятся в самосознании собственного единства. Это единство не дано ни в каком другом виде, но только в априорной интуиции. Кант назвал такое единство трансцендентальным, то есть всеобщим. Заметим, что трансцендентальное единство апперцепции - это один из развитых модусов интуиции. Кант пояснил, как трансцендентальное единство апперцепции проявляется в рассудке. В результате осуществленной дедукции категорий, классик выводит необходимое условие, при котором только и возможно появление объективного знания, в рамках философии субъективного идеализма. Поставив цель ответить своей философией на вопрос как возможны априорные синтетические суждения, Кант определяет тот первоисточник, который осуществляет в рассудке синтез. Этим первоисточником становится по Канту единство мыслящего субъекта. Не являясь не данными опыта, ни следствием познания, такое единство, по Канту, считается априорным условием возможности осуществления синтеза наглядных чувственных представлений в понятие априорное единство. После Канта, у Фихте трансцендентальное единство апперцепции есть единство своего осознавания. Он признает трансцендентальное единство апперцепции за порождение интеллектуальной

интуиции, которое является созерцанием себя в акте, благодаря которому и «возникает Я».[102] Мы ссылаемся на Фихте в качестве аргумента реальности модуса интуиции Я. То, что условие опыта дано только при участии интуиции говорит и Ж. Делёз. «Интуиция выводит нас за пределы состояния опыта к условиям опыта»,[103]- пишет он, рассуждая о теории интуиции А. Бергсона. В позициях философов имеется существенное расхождение в том, что у Канта и Фихте опыт - это абстрактное A priori, а у Бергсона имеется в виду условия реального опыта. Но нам важнее здесь указать на то, что никакой опыт не возможен без интуитивного представления о единстве своего Я.

Философские исследования часто игнорируют данные эволюционной психологии. ( Gopnik A. and Schwitzgebel E. Whose Concepts Are They, Anyway? The Role of Philosophical Intuition in Empirical Psychology. 1998). Постараемся использовать труд психологов для того, чтобы опереться на их результаты в построении теории интуиции. Впервые увидев себя в зеркало, полуторагодовалый ребенок чаще всего не опознает себя. Ситуацию о не восприятии ребенком себя описывал Ж. Лакан. Воспринимать себя как трансцендентальное единство апперцепции человеку помогают развитой гипокамп и наличие памяти, воспоминаний. По этой причине в раннем возрасте грудные дети не обладают трансцендентальным единством апперцепции.

Тождественное самому себе Я, воспринимающее набор восприятий не может не быть связанным через представления с языком. Трансцендентальное единство апперцепции, о котором говорит Кант, может сопровождать не все представления, но представления, укорененные в языке. Интуиция нечто показывает, но не только, интуиция также ещё и звучит. Что именно звучит? Звучит язык. Языковые знаки являются условием осуществления познания индивидуальным сознанием объектов интерсубъективной значимости. Такое субъективное A priori определяется Апелем как «телесное A priori», которое реализуется «...как связанность языка с жизнедеятельностью познающих

субъектов в квазиинституциональных языковых играх».[104] Апель дополняет кантовское A priori сознания телесным A priori и A priori понимания. В языковых играх формируется A priori понимания, которое конституирует смысл с учетом индивидуального, телесного A priori, ориентирующегося на работу сознания в моментальном исчислении настоящего времени. Таким образом, языковый, коммуникативный аспект сопутствует трансцендентальному единству апперцепции, создавая условия созерцательности. Созерцанием Кант называет представление, которое дано до всякого мышления. Однако никакое созерцание у него не может состояться без сопровождающего, кто эти представления созерцает. Иначе никакое представление по Канту не возможно. Мы считаем возможным допустить, что только мои апперцепции и ничьи больше, в модусе априорной интуиции единого Я могут предоставить мне какие-либо представления и созерцания. Кантовская апперцепция - это вне чувственная способность, присущая человеческому сознанию. Вследствие обладания этой способностью Кант объясняет связь априорных категорий рассудка с чувственными созерцаниями, в результате чего становится возможным выведение понятия объекта. Однако из этой способности, по Канту, не выводится более ничего содержательного, кроме как своего Я. Впрочем, Я, будучи единым, остается загадкой, как и вещь в себе.

Проблема возможности знания о своем трансцендентальном Я стоит в основании всей философии Э. Гуссерля. Вопрос познания глубинного Я решается им в акте трансцендентальной рефлексии путем непосредственной интуитивной очевидности. «Я есть в соответствующих разновидностях или модусах переживания»,[105]- пишет Гуссерль. Для Гуссерля интуиция - это начало познания. Его философия выстроена как научное учение о сущности «в пределах чистой интуиции».[106] Более того, Э. Левинас, интерпретируя

феноменологию, считает интуицию как философский метод «онтологией Гуссерля»,[107] следующей из его концепции бытия. По Гуссерлю, всё, что предлагает интуиция, следует принять, даже если она ограничена рамками предположения. Следует учитывать также, что феноменологическая интуиция исключает «любую психологическую и естественнонаучную апперцепцию и реальное полагание существования, все полагания психофизической природы с действительными вещами, телами, людьми, включая и собственный эмпирический Я - субъект, как и вообще всё трансцендентное чистому сознанию».[108] Редукция феноменологической интуиции к чистому сознанию у Гуссерля - это также доказательный аргумент в пользу модуса априорной интуиции Я.

Рассмотрим следующий модус, «Я - есть». Это ещё не тезис Декарта cogito ergo sum, поскольку в интуиции существования Я ещё нет манифестации мышления. Для сопоставления существования Я в логической связи с мышлением необходимо усомниться и проверить, что существует на самом деле. Только в акте проверки нам будет дана возможность подтвердить и утвердить глагольную форму мышления - мыслю, как основу собственного существования. «Я-есть» - та идея модуса априорной интуиции, которая необходима перед осуществлением любого мышления. Априорная интуиция единства осознавания своего воспринимающего Я как трансцендентальное единство апперцепции перетекает из чувственной области в сферу мышления, делая возможным любое суждение. В качестве первого суждения интуиция предлагает такое суждение, которое в качестве созерцания приведет к акту мышления, подавая сознанию такие образы и символы, которые оно способно в дальнейшем размножить, то есть породить акты рефлексивного мышления, уяснения и подтверждения существования, что Я - есть. Это позволит вывести гипотетическое убеждение, что есть и другое, иное, не-Я. Таким образом здесь складывается ситуация в которой есть Единое и многое, есть целое и части.

Начало данной проблемы мы видим в философии Платона. Познавая в акте непосредственной интуиции идеи, мы открываем для себя всегда новое знание, которое в то же время кажется чем-то уже знакомым. В то же время оно логически не следует из мысленных или чувственных феноменов, а предшествует им.

Через интуицию событие проявляется. В сознании обывателя события не видно, в сознании лишь что-то происходит, меняются состояния из одного в другое. То человек радостен, то ему страшно, грустно, то хочет перемен и тому подобное. Бесконечная смена состояний не располагает к познанию истины, однако именно в способности услышать Бытие и состоит задача человека. В том, что познание следует начинать с интуиций, было указано М. Хайдеггером в его трудах, не данными словами, но по смыслу, когда событие можно схватить в акте не логического и не интеллектуального созерцания. Здесь также подразумевается абстрагирование Гуссерля, «о бытии как первой

109

характеристике сознания...».

Интуиция, как начало познания характеризуется тем, что сталкиваясь с трудной задачей, помогает осуществить первый шаг в неизвестной сфере, который в дальнейшем может быть подвержен перепроверке и различным уточняющим манипуляциям. По сути, интуиция в образе целого репрезентирует символы. При этом в информации подобного вида отсутствует описание связующих элементов частей этого целого, нередко части в таких символах вообще выделить невозможно. Можно только явленный сознанию символ отнести либо к Единому, либо к существующему, Бытию вообще. При этом возникает поле, для исследования которого, применяя средства дискурсии, можно выявить и части этого целого и характер связей других частей в этом целом. То, что Я есть, мы знаем только благодаря интуитивным решениям, которые принимаем, осознавая, что эти решения не продиктованы нам какими либо объектами, но только самотождественным нам самим субъектом. Это [109]

указывает на взаимосвязь идеи модуса априорной интуиции существующего Я с другими модусами интуиции, с априорной интуицией идеи Единого и с априорной интуицией идеи самотождественного Я.

Априорная интуиция схватывает переход из Единого в целое. Это главный вывод данного параграфа. В целом априорная интуиция репрезентирует идею Единого. Поскольку Единое просто, настолько просто, что в нем нет ничего, о чем можно что-либо сказать, априорная интуиция посредством трех модусов вносит в эту простоту тезис о существовании собственного Я, после чего начинается умножение «целых». Появившаяся в простоте множественность делиться бесконечно, превращая простое в сложное. Сложная система имеет свойство самоорганизовываться. Появляются блоки целого, которые и доступны нам через познавательные способности. Смысл априорной интуиции в том, что мы способны познавать что-либо, лишь уже зная нечто. Восприятие Единством самого существования Я, лингвистически выраженное связкой «есть», вносит множественность, в Единое. Там, где порождается отношение множества, между самотождественным Я и Бытием, возникает эмоция. Я порождает эмоцию, сама же эмоция «производит любое представление и сама порождает новые идеи»[110]относительно своего Бытия. Таким образом, актуализируется саморефлексия. На этом априорные условия опыта перетекают в реальный опыт, потому как Я превращает себя в объект. В случае вступления в поле сознания рефлексии, появляются достаточные условия для осуществления реального опыта, однако то Я, которое рассматривает себя в качестве объекта остается априорным, существующим лишь в акте интуиции, не познаваемым субъектом.

Выводы §1 главы 2. Как было отмечено, априорная интуиция как познавательный акт предоставляет человеку Единого. Эта идея необходима для начала понимания, поскольку начало познания вообще невозможно без ощущения единства своего Я, того, что Кант назвал единством трансцендентальной апперцепции. Невозможно знать себя как целостное Я и не

обладать при этом идеей единства, которая консолидирует, центрирует все ощущения в одну точку. То есть, идея Единого имеет онтологический статус и опознается человеком как нечто знакомое, несмотря на то, что само Единое недоступно для анализа как несуществующее в Бытии. Априорная интуиция выделяет из Единого существование, бытие собственного Я. Это способствует проявлению самосознания, в котором субъект и объект не различены. Таким образом, сознание начинается с единицы. Единица - это мгновение и интуиция в пространственно-временном континууме тоже мгновенный и неповторяемый феномен.

Как и Единое, интуиция непознаваема, но в интуиции созерцаются цельные образы. Они содержат части, которые невозможно вычленить в Едином. В механическом конструкте часть будет первичнее целого, в органичном целое первичнее части. Интуицию можно репрезентировать как точку. В ней сосредоточена идея Единого, из которой начинается развитие. Следовательно, интуицию можно описать как точку и линию, поскольку у точки и у Единого частей нет, но части есть у линии, соответственно они есть у интуиции. В интуиции одновременно заложены возможность и невозможность познания самого акта интуиции. Этот парадокс можно поименовать как «диагностицизм», от совмещения трех составных понятий: «диалектический», «гнозис» и «агностицизм». На этом этапе интуиция и понимание тождественны, поскольку интуиция дает ответ на возникающий вопрос.

<< | >>
Источник: Артемьев Тимур Мурманович. Интуиция и рефлексия в понимании. Диссертация на соискание ученой степени кандидата философских наук. Санкт-Петербург - 2014. 2014

Еще по теме §1. Интуиция Единого как начало познания:

  1. 1.1.   Точки зрения на собственность как ступени познания ее сущности
  2. Артемьев Тимур Мурманович. Интуиция и рефлексия в понимании. Диссертация на соискание ученой степени кандидата философских наук. Санкт-Петербург - 2014, 2014
  3. ГЛАВА 1. КАТЕГОРИЯ РИСКА КАК СУЩНОСТНОЕ НАЧАЛО РИСКОВЫХ ДОГОВОРОВ В ГРАЖДАНСКОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ И В НАУКЕ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА
  4. § 4. Познание и интерпретация права
  5. § 4. Методологические предпосылки познания обеспечительного платежа в гражданском праве
  6. Взаимосвязи между познанием эмоций и поведения в процессе возрастного развития
  7. Расчет единого налога на вмененный доход.
  8. § 4. Русскоязычная терминология «Law and Economics» в условиях экспансии экономики в научном познании
  9. Модель «единого закупщика»
  10. § 1. Теоретические аспекты познания актов делегированного законодательства в системе источников права Европейского союза
  11. Практика Суда Европейского Союза по вопросам создания и функционирования единого рынка электроэнергии ЕС
  12. Практика Суда Европейского Союза по вопросам создания и функционирования единого рынка природного газа ЕС
  13. Начало существования новой ситуации.
  14. Глава 2. Практика Суда Европейского Союза по вопросам правового регулирования единого энергетического рынка ЕС
  15. ГЛАВА II. МУЗЫКАЛЬНОЕ НАЧАЛО И ЕГО ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ФУНКЦИИ
  16. Начало изучения истории Партии социалистов- революционеров
  17. Американский ипотечный кризис (начало— 2007 год)
  18. §1. Понятие дознания и его начало в уголовном процессе Швейцарии